Нужно ли удивляться, что Первородный, не единожды преданный семьей, со временем стал ценить в окружающих ряд крайне редких, но от того, еще более значимых качеств? Среди них, пожалуй, первое место занимала преданность, которую практически невозможно было отыскать в сердцах людей или сверхъестественных существ, давно поросших тьмой, рожденной низменными потребностями и желаниями. Вторым, по значимости, качеством, на взгляд вампира, являлась искренность, встречающаяся чуть чаще преданности, но все же тесно связанная с ней. Ведь без искренности, к сожалению, не могло и речи быть о преданности. Эти два качества определяли личность, что множество веков назад, что сейчас, в эпоху, которую старший Майклсон не мог понять, как ни пытался. Напротив, он видел лишь то, что со временем, моральные границы и рамки людей стерлись и каждый раз, идя по оживленной улице, он видел не толпу людей, а толпу нравственно разложенных существ.
Конечно, встречались и приятные исключения, но они были настолько редкими, что встреча с таким человеком для Финна была чем-то особенным и, возможно, желанным. Он понимал, что таким людям действительно можно довериться и только они заслуживают того, чтобы считаться сторонниками. Новый Орлен принес ему такого человека, пусть и полного противоречий, но искреннего с Финном и преданного ему. Таким человеком оказалась весьма своеобразная ведьма, державшая небольшой магазин. Хлоя Прайс, присоединившаяся к нему в бытность Майклсона ведьмаком в теле Винсента Гриффита, невероятным образом быстро завоевала доверие Финна. Сперва их общение было только с «рабочими» моментами, но со временем границы общения, пусть медленно, но расширялись. Ни к чему большому это не привело, оставшись лишь на уровне взглядов и полунамеков. Но девушке удалось занять немалую часть мыслей Древнего, который не мог не понимать какие чувства им овладевают.
Но Финн боялся делать первый шаг. Не потому, что боялся отказа, а потому, что знал, какие могут быть последствия. Испытав все прелести и несчастья этого водоворота чувств однажды, он не мог себе позволить приблизиться к кому-то еще раз. Пусть еще и не могло быть речи о чем-то высоком, овладевающим всей душой, вампир прекрасно чувствовал влечение и желание. Совсем не здоровые влечение и желание. Но что бы он ни чувствовал и чего бы ни хотел, Финн не мог на это пойти. Все потому, что он – Майклсон, а Майклсоны всегда теряли тех, кому «посчастливилось» стать дорогими им людьми. И ставить под угрозу жизнь ведьмы, которой восхищалась большая часть его души, ради собственного эгоизма он не мог. Ведь тогда он был бы не лучше своих братьев. И пусть он мог сдержать себя от получения желаемого, Первородный не смог противостоять желанию хотя бы увидеть ее, и даже сам для себя нашел предлог – вспомнил, что любая верность должна быть вознаграждена, чего он не успел сделать в случае с Хлоей, когда был ведьмаком. Во всяком случае, ему не помешает запасная ведьма, которая сможет помочь, в случае необходимости.
Артефактов в доме Майклсонов было не счесть, и не беда от того, что один жертвенный клинок внезапно пропадет. Небольшой, с чуть изогнутым лезвием, украшенный старинными узорами на рукояти из человеческой кости, он вполне подошел бы ведьме, практикующей жертвенную магию. Но этого вампиру показалось мало, словно несопоставимо с той помощью, которую оказывала ему Прайс, и Финн, чуть поразмыслив, начертил на нескольких листах пергамента редкие заклинания, которым научился от матери. Возможно, когда-нибудь они пригодятся… Упаковав пергамент в большой конверт, а клинок  положив в деревянную шкатулку, Первородный не спеша направился к ведьмовскому магазинчику. Новый Орлеан встретил его приятной вечерней прохладой и слабым ветром, едва ощутимо колыхающим подол темно-зеленого пальто. Ближе к ночи улицы как всегда были переполнены снующими туда-сюда людьми: кто-то возвращался с работы, кто-то приехал в город посмотреть на его красоты и послушать легенды. Все эти люди даже не представляли, в какой опасности оказывался любой ступающий на эти улицы…
Погруженный в мысли о человеческих судьбах и тех угрозах, что несет его вид, Финн не заметил, как добрался до небольшого, казалось бы бутафорского, ведьмовского магазинчика, возле которого в этот вечер было не так уж много людей. Проводив обошедшую его шумную компанию задумчивым взглядом, Финн осмотрелся. Убедившись, что все внимание прохожих приковано к подросткам, он использовал вампирскую скорость, мгновенно оказываясь внутри магазина, который встретил его запахом трав и ароматных палочек. Очутившись за спиной у ведьмы, Майклсон убрал руки с шкатулкой за спину.
- Здравствуй, Хлоя. – Тихим голосом произнес он, с интересом ожидая реакцию девушки.

Увидев реакцию девушки, Финн едва заметно приподнял уголки губ. Сперва он хотел поймать падающий пузырек, но разумно предположил, что любые резкие движения могут привести к нежелательным последствиям – все же он неплохо знал силы и возможности Хлои, и той магии, что питала ее. Он никогда не был против того подхода, что использовала ведьма, а в целом, даже одобрял его. Она просто брала от жизни то, что необходимо любым доступным способом, ни останавливаясь ни перед одной из границ, будь то мораль или закон, что чертило общество. Иначе было просто нельзя, если хочешь выжить, будучи сверхъестественным. А ведьма без магии долго не проживет. Даже по человеческим меркам.
- Прошу простить, было сложно удержаться. – Мягко сказал Финн, едва заметно прищуриваясь, и смотря на ведьму хитрым взглядом. Для чего кривить душой? Эта ситуация не только забавляла его, вызывая истинное наслаждение от происходящего, но еще Финн даже не спешил сразу раскрывать все карты и потянуть хоть немного. Очень уж ему нравилась реакция молодой ведьмы, отчего неистово хотелось узнать: что же будет дальше? Он заглянул в ее непонимающие темно-карие глаза, которые, даже тогда, после длительного рабочего дня, несмотря на легкую усталость, что коснулась их своими пальцами, притягивали его взгляд. Глубокие настолько, что в них словно можно было увидеть душу ведьмы, ее магическую энергию и жизненную силу, бьющую ключом. Смотря прямо в глаза и редко моргая, Финн растянул губы в коварной улыбке.
- Сразу на «ты» с «незнакомцем»? Где же твои манеры, Хлоя Прайс? Видишь ли, мне позволительно обращаться к тебе на «ты», поскольку… - оторвав от нее взгляд, Майклсон осмотрел окружающую обстановку. В магазине, месте, где он даже будучи вампиром все еще чувствовал себя уютно, мало что изменилось. Разве что добавилось несколько книг и склянок на полках. Словно забыв, что только что говорил с ней, Финн задумчиво посмотрел на книжные полки и чуть сильнее прищурился. Рассмотрев названия некоторых книг, он кивнул, едва заметно, с одобрением. – Поскольку я тебя знаю. - Задумчиво пробормотал он и тут же повернул голову к ведьме, вновь заглядывая в ее глубокие глаза. – Вынужден признать, достойные экземпляры ты добавила в свою коллекцию. Многим они стоили жизни? Или ты пока не заходишь дальше душегубства светловолосых подростков?
Он услышал, как сердце ведьмы забилось еще чаще, чем после его появления. Усмехнувшись, Первородный спокойным и медленным, но уверенным движением достал из-за спины шкатулку с кинжалом, и поставил на прилавок. Держа левую руку сжатой в кулак за спиной, правой он медленно приоткрыл деревянную крышку и повернул шкатулку к Хлое, позволяя увидеть, что лежало внутри. Улыбаясь и продолжая смотреть ей в глаза, вампир обошел прилавок и прошел вглубь помещения, где был своеобразный чайный уголок, в котором они коротали вечера за обсуждением различных магических теорий и практик.
- Это мой тебе подарок. За помощь и преданность. Думаю, ты его заслужила. – Его голос звучал мягко, он старался проявить дружелюбие во всем. Даже когда спрашивал про книги и детей, Финн вложил всю теплоту своей души в эти слова, надеясь, что они не очень испугают ведьму. Но частый звук ее бьющегося сердца говорил о том, что своей цели он не добился. – Окажи любезность, успокойся, пожалуйста. По частоте ударов твоего сердца, могу сделать вывод, что оно словно пытается вырваться из грудной клетки. Я не враг тебе, Хлоя Прайс. – В последние слова он вложил все свои силы, дабы смягчить их, и посмотрел на ведьму по-доброму. Она действительно много для него значила и он не мог ей причинить вреда даже если бы захотел. Пожалуй, такие люди встречаются в жизни каждого, но у каждого таких людей можно пересчитать одним-двумя пальцами. Было довольно странно, что малознакомая ведьма вообще хоть что-то значила для Первородного. Конечно, он питал особую страсть к магии и ее носителям, но не настолько, чтобы… Финн так и не мог понять, чем она его зацепила. О глазах он старался не думать, но мысли так и толкали его в эту сторону. Возможно, он пришел сюда в поисках ответа, который пока не нашел. Но старый вампир точно знал одно – он не будет жалеть об этом позднем визите.
- Полагаю, пришло время представиться… снова. – Он положил правую руку на грудь, продолжая держать левую за спиной с сжатой в кулак ладонью. – Финн Майклсон. Во плоти. – Он почтенно поклонился, не сильно, а едва заметно, и после плавно опустился в одно из кресел. При этом конверт с пергаментом едва слышно зашуршал во внутреннем кармане пальто, словно напоминая о себе вампиру. Но старший Майклсон не спешил отдавать его ведьме. По своим причинам. Для начала хотел увидеть ее реакцию.  – Быть может, соизволишь проявить немного гостеприимства и предложишь старому знакомому что-нибудь выпить? Чай или кофе, мне все равно.
Первородному всегда казалось, что любой напиток, выпитый из старых глиняных чашек, стоящих рядом с таким же глиняным чайником на небольшом столике возле него, был вкуснее, чем из обычной посуды. Было в этом что-то такое… особенное, что придавало своего шарма каждому вечеру, проведенному за долгими разговорами, когда кода в чайнике не успевала даже хоть немного остыть. Почему-то именно эти вечера нашли себе место в редких, для столь длительного существования, приятных воспоминаниях. Где-то внутри он был благодарен ведьме за это, но выражать это словами не собирался. Все же он сделал свой выбор, предпочитая держаться на расстоянии от нее. Для ее же блага. Возможно, что и для его тоже. Финн прекрасно знал, что если пойдет на поводу у своих эгоистичных желаний, все то хорошее, что в нем осталось, бесповоротно исчезнет.
Только сейчас он задумался о том, поверит ли ему ведьма? Пытаться встать на ее место и представить, как повел бы себя Финн, было бесполезно – он давно уже привык к мысли, что смертью жизнь не заканчивается и перестал удивляться чему-либо. Но почему-то Майклсон сомневался, что будет правильно понят Хлоей и не полетит на улицу сквозь витрину, словно некто, пытающийся ее обмануть. Впрочем, на случай ее недоверия он приготовил несколько козырей, которые не хотел доставать без необходимости.

Финн усмехнулся. Где-то внутри него маленькая часть души, та, что еще была способна чувствовать, радовалась любой фразе, которая напоминала ему о сложном характере Хлои, что, в общем, не отталкивало. Наоборот, за ее яркие черты, проявляющиеся хотя бы в колких фразах, Майклсон чувствовал некое... уважение? Возможно. Потому что Прайс никогда не подстраивалась под других, вечно шла напролом и даже сейчас, видя перед собой вампира, не заискивала, как делают некоторые ведьмы. В ее позе, чуть вздернутом подбородке и особенно во взгляде чувствовался твердый стержень, на котором держался непростой характер девушки. Финн всегда ценил ее прямоту и восхищался ей, особенно в такое время, когда это качество являлось редкостью. Ее колкие слова, которые она сейчас произносила, и часть из которых он решил проигнорировать, все же смогли задеть его. Особенно одна, казалось бы, безобидная фраза вызвала ощущение, будто в сердце воткнули деревянный кол. Да, она была сказана в шутку, и Финн разумом понимал, что не стоит этого желать. Но душа Первородного только еще больше захотела оживить те чувства, что похоронены так глубоко в ней. Всего одна фраза заставила его захотеть, чтобы это оказалось правдой…
Будучи ведьмаком, он видел в Хлое огромный потенциал, что-то, что отличало ее от других и заставляло концентрировать на маленькой и хрупкой девушке все внимание, словно притягивая его магнитом. Она не была похожа на других, ограничиваясь только одним, узким направлением. Многие ведьмы практиковали только определенную магию, надеясь стать талантливыми. Некоторые из них этого добивались. Реже колдуньи пытались изучать все, что было им доступно, но в итоге знания каждого вида магии у них были поверхностными. Хлоя же словно стремилась стать лучшей во всем. Она впитывала слова Финна о древних теориях как губка, задавала такие вопросы, которые многим даже не пришли бы в голову, иногда даже ставила Первородного в тупик. Каждый разговор с ней словно был пропитан своей, особой магией, которая вносила в разговоры увлеченность, заставляла возбужденно говорить без остановки, забывая обо всем, что осталось за дверью. Майклсону всегда нравился взгляд, которым Хлоя смотрела когда слушала его . Он был таким глубоким, словно проникающим в душу, и в то же время походил на взгляд радостного ребенка, которому подарили желанную игрушку.
Услышав про книгу, он не удивился. Но внутри, подогреваемый воспоминаниями недавней жизни ведьмака, загорелся интерес, который Финн тактично отложил на дальнюю полку разума, справедливо предположив, что сейчас не лучший момент для обсуждения этой темы. Возможно, несколько позже, если Хлоя его не выставит за дверь, они вернутся к этому разговору. Но сейчас нужно было обсудить то, что было важнее. Наблюдая за ее реакцией, Первородный позволил себе сдержанно улыбнуться краем губ, поскольку сам осознавал всю нелепость ситуации. Всю жизнь он отрицал свою вампирскую сущность, цеплялся за остатки человечности, даже жил в другом теле несколько месяцев, которые скрашивало только присутствие молодой ведьмы под боком, не побоявшейся сунуть нос в дела Майклсона. И на пике наслаждения новой жизнью, он снова лишился ее, в конце концов, вернувшись в исходную точку. Видимо, старуха-судьба хотела не дать ему ту жизнь, о которой он грезил. Выбора не было -  придется смириться с тем, что есть.
- Да. – Коротко ответил Финн, поворачивая голову к окну. Как же он хотел, чтобы сейчас пошел дождь! Мирный звук бьющихся о стекло капель приносил успокоение, на краткий срок останавливая его душевные терзания, заставляя вампира ощущать тот покой, о котором он мечтал где-то в глубине души. Погруженный в мысли, Майклсон отдался воспоминаниям того вечера. Грустно улыбнувшись, он тихо заговорил, делая паузы между словами. – Дождь тогда был сильный… мы забежали сюда, промокшие до нитки и ты заставила меня укутаться в плед… Мы пили чай, разговаривали о магии… ждали, пока дождь пройдет, и не заметили, как он закончился… Тогда… - Он повернул лицо к ведьме и мягко улыбнулся, запуская руку в карман пальто, - я дал тебе обещание, которое не успел выполнить.  – Прекратив улыбаться, он протянул ей конверт, в котором были запечатаны заклинания, о которых они говорили в последний раз, и встал на ноги, смотря на ведьму с серьезным выражением лица и слегка оскорбленным взглядом. – Надеюсь, этого хватит для доказательства того, что я – это я? Серьезно, Хлоя. Я думал, что уж ты-то поверишь мне.
Ее недоверие было оправдано, но оно немного сломило вампира. Быть может, ведьма и сомневалась где-то внутри себя, быть может, это даже проскользнуло в ее взгляде, но Первородный этого не заметил. Ее слова о крови сделали ему больно, а от самого предложения Майклсон почувствовал легкий приступ тошноты. Он старался показать ей, заставить поверить, но до сих пор не добился желаемого результата. Не хотелось доходить до крайних мер, но ведьма сама толкнула Первородного на это. Привыкший пить кровь из пакета, он давно не смотрел на людские шеи как источник пропитания, но жест Хлои, пульсация бегущей по ее сосудам крови, сводили его с ума, почти заставляя забыть о данном самому себе слове. Звериный голод проснулся внутри вампира, словно паук, окутал его своей сетью даже в дальних углах сознания, пытаясь получить контроль над разумом. Чуткий слух отчетливо доносил до него звуки соблазнительно пульсирующих сосудов, наполненных столь желанной кровью, что сдержаться было трудно.
- Это ты зря… - Тихо проговорил он, моментально оказываясь возле ведьмы и чувствуя, как выдвигаются клыки, а кожу вокруг глаз сводит от проступивших под ней сосудов. Наклонившись к ее шее, вампир едва не касается тонкой кожи клыками, и тут же втягивает их обратно, возвращаясь в нормальное состояние. Внутри него все бурлит и заставляет его сердце биться в невероятном темпе – находясь возле ее шеи, Майклсон ощутил иное, более сильное желание, нежели голод. Мягкая бархатная кожа была всего в нескольких миллиметрах от его губ и сдержаться было очень сложно. Чувствуя страшный голод и смущение, жалея о том, что оставил пакет с кровью в особняке, Финн отошел на шаг и заглянул в глаза ведьмы, что почти заставила его лишиться рассудка. – Я никогда не причиню тебе вред, Хлоя. Если бы я не был Финном, известным своим отношением к свежей крови, смог бы я сдержаться? Послушай… Хлоя… когда я очнулся в теле ведьмака, я получил все, что хотел веками, но не получил радости. Моя душа была пустотой, которую заполнило лишь твое общество. Благодаря тебе я вспомнил, каково это – жить. Я уже говорил тебе это и готов говорить еще и еще, пока ты не поверишь, что я вернулся. Я снова вампир и пришел к тебе, чтобы увидеть того человека, который видел во мне что-то хорошее. Ты нужна мне, Хлоя, пока я не подчинился своей сущности и не пошел по пути жестокости и кровопролития, как того требует моя кровь. Твое общество… может меня спасти… И еще мне бы не помешало немного алкоголя сейчас.
Он готов был довериться ей полностью, совершенно не понимая, как ведьма смогла добиться такого расположения от того, кто, казалось бы, больше не сможет никого впустить в свою жизнь кроме сестры. Будучи не единожды преданным, Финн утратил доверие ко всем. Но в последнее время все чаще его стала посещать мысль о том, что, возможно, не стоит смотреть на прошлое только с одной позиции. Ведь каждая монета имеет две стороны. Возможно, его семья заслуживает второго шанса, но пока что… Он доверял лишь Фрейе и Хлое. Последняя показала ему какой интересной и красивой может быть жизнь того, что полностью в ней разочаровался. И Финн не мог потерять ту, что спасала его от падения в бездну. Он цеплялся за тот кусочек света, который внесла в его жизнь юная ведьма и держался за него, как утопающий за соломинку. Но он еще даже не подозревал, что именно Хлоя и станет началом его конца, причиной, по которой он вернется туда, куда не хотел и отчаянно отбивался. Но в этот раз, Финн будет только рад, потому что станет, наконец, счастлив. И если бы он знал, как все сложится, то наверняка не отступил бы. Ни за что и никогда…

Приятный звук бокалов ласкал слух вампира. Алкоголь должен был принести ему успокоение и позволить провести остаток вечера тут, не возвращаясь к семье. Голод, овладевший им, был силен настолько, что казалось, одной бутылки будет мало. Финн, веками учившийся сдержанности, боролся с ним как мог, но боялся, что сможет уступить в любой момент. Поэтому, как только Хлоя поставила рядом с ним алкоголь, вампир быстро схватился за бутылку и налил себе полный бокал, который выпил залпом. Плевать на манеры, он не мог поставить под угрозу жизнь этой ведьмы, так много значащей для него. Алкоголь, приятно обжигая горло, упал куда-то в желудок и постепенно Финн начал ощущать, как чувство голода притупляется и разум отвоевывает свое законное первенство. Улыбнувшись, он чуть вздрогнул, почувствовав руку Хлои на своей и посмотрел ей в глаза. Невозможно было не признать, что ему нравилось это прикосновение, нравилось смотреть на нее и слушать. Ее голос завораживал, обволакивал его всегда, такой живой и мягкий, он приносил истинное наслаждение чуткому слуху, заставлял желать его слышать вновь и вновь, радоваться каждому звуку, что он доносил.
Первородный не смог сдержать улыбку, когда девушка начала говорить, и пошутила. Но вскоре  от этой улыбки не осталось ни следа. Услышав, что Хлоя хотела его воскресить, Финн грустно посмотрел на нее и крепко сжал нежную ладонь девушки.
- Вернуть меня? Ты понимаешь, чем это могло тебе грозить, как никто другой. Ты прекрасно знаешь, какая тьма нужна, чтобы сотворить такое. Почему ты готова была рискнуть всем?  - Его сердце забилось с бешенной скоростью. Он не мог поверить, что из-за него она готова была подвергнуть себя опасности. Нет, из-за кого угодно, но только не из-за того, кто прожил ужасную, кровавую и жестокую жизнь. Конечно, она тоже далеко не ангел, но такие никогда не готовы рискнуть собой ради других, как правило. Но Хлоя искала способ… Зная, что может столкнуться с неведомыми силами, которые просто уничтожат ее, или попасться охотникам, или просто быть убитой ведьмой, которую не смогла одолеть. Финн посмотрел на нее грустным взглядом еще раз и тихо прошептал, чувствуя, как ее пальцы, нежно гладившие его ладонь, постепенно успокаивают ту тревожную бурю, что родилась в его душе. – Пообещай мне, что никогда не будешь рисковать из-за меня. Пообещай, Хлоя…
Крепче взяв ее руку и внимательно слушая дальше, Финн чувствовал боль в душе. Она не верила в себя, не верила в то, что значит для него. Это был самый ужасный вариант для того, кто всегда говорил правду. Мягко улыбнувшись, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшую грусть, он не заметил, как стал поглаживать ее руку в ответ. Он не соврал ей ни разу, и если в душе ведьмы есть сомнения, то Финн обязательно сделает все, чтобы их развеять. Сколько бы времени ни потребовалось, он будет делать то, что умеет – быть преданным и искренним. И рано или поздно эта стена, как и любая другая рухнет, и Хлоя поверит в себя. А Финн… Он не сдастся никогда, потому что дорожит ведьмой.
- Хлоя… Не сомневайся. Ты знаешь, что я не вру, не вру никогда… Если бы ты мне не давала ничего хорошего, я бы не пришел сюда. Ты можешь не верить в себя, но я буду это делать. Каждый день и каждый миг. Потому что знаю, на что способно одно твое присутствие. – он мягко улыбнулся и свободной рукой разлил виски по бокалам. Он не знал, пока еще, как заставить ее поверить в его слова, в себя, но опускать руки точно не собирался. Если он так влияет на нее, как она говорит, значит, успех непременно будет. – Я никогда не осуждал твои методы получения силы. Ты делаешь то, что должна. Ты выживаешь, Хлоя. А насчет остального… - он замялся, отводя взгляд на мгновение, и продолжил тогда, когда мысли сформировали предложение, - ты не погрузишься во тьму, пока будешь цепляться за свет. Поверь тому, кто имеет тысячелетний опыт.
Стараясь скрыть расстройство от того, что перестал чувствовать ее руку, Финн заинтересованно посмотрел на книгу, которую подносила девушка. Ее рассказ впечатлили его, заставил заинтересоваться еще больше прежнего. Конечно, ныне мертвая ведьма могла и соврать, просто пытаясь сохранить себе жизнь, но вдруг она сказала правду? Испытывая огромное желание посмотреть эту книгу, Финн с трудом дождался момента, пока Прайс сама не протянет ее. Сдержанно протянув руку, он взялся за мягкий кожаный переплет и раскрыл старые страницы, выполненные в традиционном для ведьм, занимающихся темными отраслями магии, способом. Мягкая человеческая кожа, исписанная кровью – какие жестокие твари могли додуматься до такого оформления? – несла в себе огромную темную энергию, заставляя трепетать даже сердце Первородного. Будь он слабым ведьмаком, Финн мог почувствовать невообразимое искушение изучить ее полностью и обязательно опробовать. Но пока то, что он видел, могло нанести много вреда не только цели заклинания, но и самому заклинателю, если он хоть немного ошибется. Бросив заинтересованный взгляд на терпеливо ждущую ведьму, Финн слегка закусил губу, и вернулся к просмотру страниц. Он смотрел мельком, этого явно было недостаточно для того, чтобы построить полное мнение, но осознание того факта, что это может сыграть с ведьмой злую шутку, его не радовало. Майклсон хотел подробнее изучить записи, и лучше это делать в тишине и одиночестве.
- Я еще не встречал подобного… Это незнакомая мне магия, Хлоя… - тихо проговорил он, переворачивая страницу. – Ты… позволишь мне изучить ее пару дней? Тогда я смогу сказать что-то, кроме того, что она несет в себе опасность, в первую очередь для тебя. – Он не сомневался в ее магических способностях. Просто внутри вампира загорелось переживание за судьбу юной ведьмы, а он пообещал себе, что не позволит ей пострадать хоть как-то, когда отказался делать первый шаг, которого так хотел. Мягко закрыв книгу, он положил ее на столик, как можно дальше от себя и Прайс, и взял рукой бокал, на дне которого еще плескалось виски. Алкоголь уже изрядно проник в его организм, значительно притупив голод, и позволяя вести разговор без каких-либо опасений за ее жизнь.

Они словно вернулись назад во времени, только теперь Финн был в своем теле, а Хлоя... казалось бы, она постепенно стала привыкать к нему. С каждой минутой в ее глазах все сильнее читался тот старый интерес, который грел ему душу много месяцев назад. Она даже заставила его смеяться, забыть о вампирском грузе, лежащем на плечах и полностью отвлечься от еще сохранившегося чувства голода. Финн словно растворился в их диалоге, который с каждой фразой становился более оживленным, а с каждым глотком алкоголя более радостным. Первородный понял, что не ошибся, найдя в себе силы прийти к ней, что она поможет ему сохранить то, за что он цеплялся, быть может, даже сделает его лучше. Хлоя завораживала его, заставляла улыбаться и слушать, довольствуясь тем, что есть здесь и сейчас, не желать чего-то еще. Он не знал как описать те чувства, что испытывала древняя душа. Возможно, подошло бы слово "счастье", если бы Финн знал, что оно значит. Но ведьма... Она показывала ему, что это такое, учила его радоваться. Не только происходящему и наличию окружающих людей, а радоваться любым мелочам. И в этот вечер Майклсон ощущал истинную радость. От общества Хлои, от того, что она поверила ему, от того, что они снова сидят, как в старые времена, коротают вечер в двух креслах за приятным разговором. Он ощутил, что в этот момент не желал больше ничего. Потому что у него было все. Но... бросая короткий взгляд на девушку, вампир вспоминал: у него было почти все. Но для полного счастья не хватало только ее...
Финн хотел Хлою, хотел очень давно, и... не только хотел. При мысли о ней у него разливалась радость по душе, настолько сильная, что была способна помочь ему побороть все темные моменты, что возникали в жизни, справиться со всем. Он очень ценил ее присутствие в своей жизни. Хлоя была единственным человеком, помимо сестры, кто не разочаровывал его ни разу. Она дарила тепло одним своим взглядом, в глубине которого Финн был готов утонуть, полностью проникающим в душу, выворачивающим его наизнанку. Вампир понял, что еще никогда не чувствовал такой зависимости от кого-то, хоть и было время, когда думал, что ничего сильнее почувствовать не сможет. Ему хотелось взять Хлою за руку снова, но он боялся, что не сдержится и зайдет дальше. Но где-то внутри, для себя, он уже давно решил, что этого делать не стоит. Полностью доверившись ей, он закрыл глаза, отдаваясь в теплые руки, нежное прикосновение которых кружило первородному голову. Финн доверял Хлое, и был очень рад, когда она потянулась к нему навстречу.
Мир, созданный ведьмой, был прекрасен. Вдохнув полной грудью, Первородный едва заметно улыбнулся краем губ, слушая рассказ ведьмы. Это место не просто нравилось ему. Оно очаровывало, как и его создательница, охватывало его полностью и он понял, что будет тянуться сюда вновь и вновь. Почувствовав мягкое прикосновение нежной руки, Финн невольно сжал ее, не очень крепко, переплетая пальцы и не желая отпускать. Следуя за ведьмой, он молчал, внимательно слушая ее и наслаждаясь уединением. В разговоре она заставила его выгнать все проблемы из головы. Переместив сюда - сама спрятала его от всех проблем, оставив только приятную душе радость, заставляющую улыбаться и хотеть остаться в этом месте. Вампир смотрел на Хлою, пораженный ее творением. Она сказала, что вкладывала сюда свой свет, и это место прекрасно показывало, что света в девушке еще много. То, как она обращалась с собакой и последующие слова показывали о остатках человечности. Ведь бесчувственная тварь никогда не будет говорить о совершенном убийстве с искренней горечью в голосе. Финн не знал что сказать ей и просто сел рядом, почему-то не повинуясь желанию сжать ее ладонь, и молча слушал дальше, глядя на собаку.
Слова Хлои резали его душу, словно острый нож, рвали ее на части от того, что он встретил ту, что чувствует к нему то же самое, что и он. От прикосновения Финн вздрогнул и посмотрел в глаза ведьмы. Она видела его в этом теле впервые и он сомневался, что чувства, о которых она говорила, были связаны с ним, его душой, а не лицом Винсента Гриффита. Он хотел верить, что это не так, возможно даже чувствовал это, но не мог. Не мог поверить ей, поверить ей сразу. Возможно, не мог потому, что боялся разочароваться, навсегда изменить свое отношение к ней, потерять то, что чувствовал. Или... Возможно, он боялся поверить потому, что хотел, чтобы это было правдой. Он хотел, чтобы она чувствовала к нему то, о чем говорила, чтобы была с ним, принося счастье и радость, позволяла давать их ей в ответ. Но желание обезопасить ее было превыше эгоистичных желаний Финна. Он отвел взгляд, смотря куда-то вдаль и молча думал, подбирая слова. Хлоя уже закончила говорить, а он все молчал, так же крепко сжимая ее ладонь и поглаживая ее пальцем.
- Хлоя. - Голос Первородного звучал тихо, отдавал легкой хрипотцой от сухости в горле, так внезапно наступившей. Он ненавидел себя за то, что не мог соврать, не мог сказать, что не любит ее; за свои чертовы принципы, много раз разбивающие ему душу. Но поступиться ими Финн тоже не мог. Поэтому он решил сказать правда. - Я полностью... разделяю твои чувства и желания. Я хочу быть с тобой. Очень хочу, но... Я не могу. Не могу подвергнуть тебя такой опасности. Любой, кто сближается с кем-то из Майклсонов рано или поздно умирает. Долго и мучительно либо быстро и внезапно. Но страдания... они постигают всех. Я не могу поставить свои желания выше твоей жизни. Я не могу этого сделать. Прости.
В этот момент ему показалось, что он ее потеряет, что сейчас она прогонит его, полностью отсекая его от того спасательного круга, которым являлась, и тогда Финн погрузится во тьму. Он отпустил ее руку и встал с качелей, сделав шаг в перед и любуясь пейзажем и звуками, привычным жестом сложив руки за спиной.
- Это место. Оно прекрасно. И его красота говорит о том, что внутри тебя осталось больше света, чем ты показываешь другим и видишь сама. Это показывает, что... - он замолчал, грустно смотря на колышущиеся от ветра листья деревьев и закрыл глаза, утопая в прекрасных звуках. окружающих его. Это место несло мир и покой, но в душе у вампира бушевала буря, уничтожавшая его изнутри. - Что ты... достойна большего... чем Майклсон. Мне лучше уйти.

Подул прохладный ветер, заставляющий мурашки лихорадочно забегать по тыльной стороне его шеи, от чего Финн слегка повел плечом. В такие моменты, переполненный ощущениями, он особо остро чувствовал желание жить, но в то же время его душу терзала ужасная боль от воспоминаний о смерти. Как бы там ни было, даже жизнь в родном теле несла свои плюсы. Будучи в небытие он научился смотреть на многие вещи под другим углом. Да, он принадлежит к первым кровожадным убийцам, но в то же время обладает невообразимым спектром возможностей, как, например, вечная жизнь, позволяющая наслаждаться всем прекрасным, что есть в мире, снова и снова.
Небо у горизонта начало хмуриться, тучи поглощали белоснежные облака и закрывали ярко-голубое небо, пропитывая воздух влагой приближающегося дождя. В такой момент хотелось оказаться к небольшом каменном доме, у камина с бокалом виски в руке и размышлять о чем-то высоком, как вечность, или магия. Финн прекрасно понимал, что вызвало столь резкое и столь однозначное изменение погоды. Глупо было надеяться, что ведьма спокойно воспримет его слова, которые отталкивали ее. И он хотел, безумно хотел быть с ней, но прекрасно понимал, чем это может обернуться. А брать на себя еще одну смерть... Нет, он был готов к этому, но вовсе не был готов к тому, что это может оказаться Хлоя. Совсем иное дело - если бы ему было плевать на нее. Но он может врать ей, врать другим, но никогда не сможет врать самому себе. Майклсон хотел ее, хотел, чтобы она всегда была рядом, улыбалась и была счастлива. Возможно, не откажи он ей, она и была бы счастлива рядом с ним, но как долго? Когда ее настигла бы смерть? Через день? Неделю? Год? Десять? Неважно. Для бессмертного, у которого есть вечность, все эти временные условности кажутся лишь мигом в круговороте жизни. И этого мига, проведенного с ней ему оказалось бы мало.
Первородный почувствовал, как руки осторожно обвивают его, а к спине между лопаток прижимается лицо ведьмы. Невольно, поддавшись мелькнувшему желанию, он накрыл ее ладонь своей, осторожно сжимая ее и не спеша говорить ни слова. Но Хлоя вовсе не собиралась молчать. Покорно повернувшись, он смотрел в ее глубокие глаза и слушал. Внимательно, не перебивая и долго, вникал в каждое слово, стараясь понять все ее эмоции и не сделать больно своим очередным отказом. А когда она заговорила о его манере речи и гардеробе, он даже позволил себе мимолетную улыбку, молча соглашаясь кротким кивком. Да, ему явно не помешала бы ее помощь в адаптации к этому веку. Даже будучи в теле Винсента он не привык ко всем новшествам, что подарило миру человечество, сделав огромный шаг как в техническом, так и в культурном прогрессе. Только, если технологии развивались, то культура явно деградировала, что не могло не опечалить того, кто в древности наслаждался ласкающими слух звуками лютни и пением бардов.
Ведьма не дала ему ответить, перенося обоих в воспоминания. Вампир смотрел внимательно, прекрасно зная, что будет дальше. Он знал, какую цену платят еретики за силу и каким способом Хлоя получает свою магию. И не удивлялся. Хотя, стоит признать, он не ожидал, что в числе жертв будут и ее родители, но отчасти понимал этот поступок девушки, ведь он как никто другой знал, сколько бед и боли может принести семья. Казалось бы, самые близкие и дорогие люди должны нести свет в жизнь человека или же существа, но зачастую оказывалось, что именно они и толкали во тьму. А чужие, абсолютно чужие личности могли одним появлением подарить столько света, сколько хватило бы для сохранения надежды и веры. Как, Финн и Хлоя. Судя по ее словам он действовал на нее так же, как и она на него, что было странно, учитывая темные сущности обоих. Но они делали друг друга лучше и это не могло не радовать.
- Ты думаешь, что после увиденного, я изменю мнение? - Голос его звучал тихо, почти утопая в теплых потоках ветра. Финн сложил руки за спиной и подошел к ближайшему дереву, задумчиво глядя на простирающиеся перед ним красоты построенного ею мира. - Нет, Хлоя. Я всегда знал кто ты есть. И я знал, какие методы ты используешь. Это... оправдано, ведь ты делаешь это для выживания. Так же как мы, вамиры, вынуждены пить кровь. Конечно, у нас есть альтернатива, будь то кровь доноров или животная. Но у тебя этой альтернативы нет. Так что... Нет, я не осуждаю тебя. К тому же, я, пожалуй, лучше многих понимаю желание истребить свою собственную семью. - Он мягко усмехнулся, скользя взглядом по далеким деревьям. - Пару раз у меня даже почти получилось. Но дело не в этом, - Он прищурился, делая голос тише, от чего тот стал отдавать легкой хрипотцой, - а в том, что при всем моем отношении к тебе. И при всех моих желаниях... зачастую, достаточно низменных, я не могу ответить тебе согласием. Как друг, да, я могу остаться возле тебя, но на большее я бы не стал надеяться. Я... - Он закрыл глаза. Говорить то, что было нужно, оказалось довольно тяжело, а тот факт, что ему приходится лгать, бил по древней душе еще больнее. - ...никогда не испытывал к тебе ничего серьезного. И даже если я сейчас согласился бы... Больше пары раз ничего бы не было. Так что, прости, я не хочу разбивать тебе сердце, давая лишнюю надежду.